Ведьмины приключения, или Как Сита охотилась на ди - Страница 27

Роман выставил руки вперед и, медленно подходя ко мне, таким ласковым и нежным голоском начал увещевать разбушевавшуюся ведьму:

— Ситочка, успокойся, я ведь тебя ни к чему не принуждаю. Ты очень привлекательная девушка, но я твой директор, и традиционный способ закрытия источника будет неэтичным.

На словах про этику директора снесло к стене, а я встала на кровати и даже боли в ноге не почувствовала.

— Как открывать источник, так вот они мы, пожалуйста. «Ситочка, подпиши бумажечки, я тебя никуда не отпущу, будешь учиться», — просюсюкала, припоминая, как этот коз… директор рогатый уламывал меня бумажки свои заполнять. Ведь специально лыбился и под ручку хватал, чтобы растаяла и все подписала.

— Сита, прекрати! — возмутился Ромочка, отлепляясь от стены.

Пошел дождь, и прямо перед директором в пол ударила небольшая молния. Стекла в окнах зазвенели, но не разбились.

Роман Любомирович самым подлым образом бросился на меня, придавил к мокрой кровати своим телом и прошипел прямо на ухо:

— Успокойся или… в общем, лучше успокойся.

— Ага, сейчас! Только вот покалечу кого-нибудь!

И уставилась на нависающего надо мной мужчину моей мечты, дождь льет как из ведра, он весь мокрый, по лицу струйки воды сбегают и на меня капают, и волосы тоже мокрые. И это все на мне лежит! Кажется, у меня окончательно крышу сорвало, потому что ветер такой начался, что кровать затряслась, а я смотрю на злого, но такого эротичного директора и не могу остановить все это безобразие.

— Прекрати, — произнес одними губами.

Я посмотрела на эти губы и застонала. Достонать до конца мне не дали, запечатав рот поцелуем.

Вот это был поцелуй! У меня даже волосы на голове застонали бы, если б могли. Голова кружилась так, что казалось, будто кровать вертится на одном месте и воздуха катастрофически не хватало. А Роман все впивался и впивался в мои губы, да с такой настойчивостью и страстностью, что и мне самой стало мало этой ласки.

А потом все резко закончилось, он стремительно отстранился и, строго глядя на меня, проговорил менторским тоном:

— Если ты сейчас же не успокоишься, то мы провалимся на первый этаж. Может кто-то пострадать.

И я только сейчас поняла, что это не у меня голова кружится, а кровать вращается вокруг своей оси. Но вот как я могу успокоиться, когда на мне лежит мужчина моей мечты, а у меня восемнадцать лет воздержания за спиной и никакого опыта в усмирении своих желаний! До директора, похоже, начало доходить, что я уже не от злости бушую, и он перекатился на спину, освобождая меня от тяжести своего тела. Только мне не легче стало, а наоборот. Пустота там, где только что был он, давила в разы сильнее.

— Ну что за жизнь? Вечный облом, — простонала, тяжело дыша. — Ни любви тебе, ни романтики. Побуянить и то не дают!

Вращение распоясавшейся мебели прекратилось. И лежать стало очень некомфортно, кровать-то вся мокрая. Когда прекратился дождь, я даже не заметила, но и того, что тут налило, было достаточно, чтобы сделать комнату непригодной для жизни. Да и ветер с молниями не способствовали созданию уюта. Все, что можно было уронить, валялось на полу, бьющееся разбилось, ломающееся сломалось. А ковер не загорелся только благодаря дождику, но подпалины от молний присутствовали.

— Успокоилась? — неуверенно проговорил Роман моего кошмара.

— Вроде, — так же неуверенно ответила я.

— Тогда пошли спать, — директор встал и потянулся ко мне.

— Это куда? — насторожилась, отползая от протянутых рук.

— Осторожнее! — вскрикнул Ромочка, но я уже свалилась с кровати, больно приложившись пятой точкой об пол.

Села, поджимая разболевшуюся ногу, и зачем-то заревела.

— Только не это, — простонал директор моей глупой мечты.

«А вот будешь знать, как издеваться над ранимой, влюбленной девушкой», — подумала мстительно, переходя к полноценной истерике.

— Ситочка, милая, успокойся. Ну не плачь, пожалуйста, — увещевал меня Ромочка, сидя рядом и поглаживая по спине. — Проси что хочешь, все что угодно для тебя сделаю, только прекрати плакать.

Кажется, у кого-то начинается паника. В голосе она определенно прослеживается.

— Да мне ничего не нада-а-а, — завыла я, входя во вкус, — только источник закр… — косо посмотрела на директора и снова заныла: — Ничего мне не нада-а-а.

Роман тяжело вздохнул и жалобно как-то попросил:

— Пошли спать, а?

— Отпустите меня в общагу, а лучше домой.

Слезы прекратились, и я только всхлипывала, но от каждого моего всхлипа директор заметно вздрагивал. Слабонервный он какой-то.

— Сита, я не могу тебя отпустить, не имею права, да и не хочу… пока с источником не разберемся, — как глупому ребенку начал объяснять мне то, что я и сама понимала: мне теперь отсюда не выбраться, пока не научусь себя контролировать. Но о каком контроле вообще можно говорить, когда он рядом. Я не то что силы, тело свое контролировать не могу.

— Идем, — повторил Роман и попытался взять меня на руки. А у меня от его прикосновения по телу как электрический разряд прошел, и в воздухе затрещало статическое электричество.

— Не трогайте меня! — закричала, отползая от катализатора моей взрывоопасности. — Видеть вас не могу, уйдите!

Уткнулась лицом в край кровати, чтобы не видеть такого идеального и возбуждающего в прилипшей к груди мокрой, полурасстегнутой рубашке мужчину моих грез. Вспомнила, что сама эту рубашку и расстегнула, и покраснела. Хорошо, что он не видит моего лица! Вся зареванная, нос наверняка покраснел и глаза тоже.